То, что происходит в медицинских университетах как в Украине, так, думаю, и в нашем ближнем и ближайшем зарубежье, тяжело переоценить. Недавно на приеме был один из профессоров и "со слезами на глазах" рассказывал о последствиях введения европейской системы и тестовых знаниях (и это при нынешнем развитии мобильной связи и свободного доступа в интернет). Как нам говорили в свое время, у Образцова и Стражеско кроме стетоскопов ничего не было, даже нашего метода диагностики, как они лечили? Но к русской словесности это уже никаким боком, просто воспоминания студенческого бытия.
Должна и есть-это разные вещи. Во-первых, вопросы по тестированию, какие бы они не были независимые, всегда можно узнать, во-вторых, при нынешних методах связи и гигапамяти различных мобильных устройств-войти в интернет или посмотреть шпаргалки-всегда можно. Мы тоже ухитрялись читать книжки с соседнего стола, находили разные уловки по списыванию, но у нас не было такого количества и качества электронных штучек. Сейчас при встрече со студентами (иногда мы их видим на, так сказать, "ознакомлении" с нашей специальностью) порой удивляюсь то ли наигранной глупости, то ли с наивности. Все студенты из года в год, из вуза в вуз одинаковы-чтобы не делать, лишь бы ничего не делать, но что можно простить будущим строителям (не хочу никого обидеть), то не очень то простительно врачам. Может во мне говорит уже более-менне сложившийся спец, но заявка типа "я даже смотреть не буду, пока он мне не принесет все анализы и данные диагностики" несколько настораживает. И когда мы в разговоре просто просили проходить медосмотр раз в год, студент 6 курса (!) заявил, что проходить ФГ он будет только по необходимости, что он складывал в это понятие-необходимость, донести до нас он не смог, но переубедить его в обратном нам не удалось. А ведь он также будет говорить и своим пациентам, разве не проблема? А самое интересное, что выпускники медвузов не умеють смотреть больных-теория теорией, но кроме тестов, модулей и прочее, существует живой человек! Просто обидно, когда окружающие, не зная нас по профессии, говорят такое, что стыдно признаться, что ты-медик. И не всегда они не правы, к сожалению. А потом, время идет, профи уходят, а мы тоже иногда болеем, куда пойдем? Туда "где легче"?
Всецело Вас поддерживаю, Matrena. Чем больше букв в русском языке, тем он богаче. Да и мы вместе с ним. .
Вы правы, но отчасти)). Богатство русского языка сложилось не от количества букв в русском алфавите, но от преемственной связи со староцерковнославянским языком!!).
Литературный русский язык ( а у нас все-таки в языке вырос из литературной традиции), органически слился с церковнославянским языком, оттого и словарь русского языка чрезвычайно богат. И слияние это сильно не во внешней стороне языка, а во внутренней, потому как значение слов допускает ( оттенки) два словесных выражения можно трактовать по своему происхождению церковнославянскому, другое – русское, дева: девушка, дитя и т. д. Поэтому есть все-таки, есть весомое За воскрешение буквы ѣ. в русском языке, ну и не толко этой буквы, но и тех, которые неоправданно изъяли из алфавита русского языка. Это было бы возвращение к истоком русской литературной традиции. Традиции надо беречь!). И еще очень интересный факт. Так как я в общем выступила здесь популяризатором тридцатилетнего труда труда русского ученого Александра Колегова, (за что получила порицание и выговор)), а его труд, уважаемые форумчане, уже достоин внимание потому, что для того, чтобы его написать нужны очень глубокие познания русского языка, здесь знания «по верхам» ничего не дадут. Смысл его работы, уйти от засилья заимствований иностранных слов при образовании новых русских слов и образовывать слова на основе уже существующих форм русского языка. Ибо заимствование иностранных слов без оглядки на сложившуюся многовековую традицию в русском языке, ведет к его ожлоблению. Далее текст для ознакомления с техникой образования новых слов, в русской словесности:
Из факта сопряжения в словаре русского литературного языка двух основных стихий - церковнославянской и средневеликорусской - объясняются и некоторые дальнейшие особенности и особые «удобства» русского языка. Прежде всего - совершенная техника образования новых слов. Когда надо выразить какое-нибудь понятие, для которого в языке нет точного специального слова, то поневоле приходится сочинять новое слово, причем это новое слово либо состоит из двух уже существующих слов (слитых или не слитых воедино), либо образовано при помощи разных суффиксов и префиксов от уже существующего слова по образцу других уже существующих. Для того, чтобы такие новые слова стали действительно «этикетками», обозначающими только данное понятие как таковое, необходимо, чтобы те уже существующие старые слова, из которых (или из частей которых) эти новые слова образованы, не имели слишком яркого конкретного значения: иначе ассоциация с этими значениями будет мешать воспринимать данное слово как простую «этикетку» данного понятия. И вот тут-то русскому литературному языку приходит на помощь его церковнославянская словарная стихия. Так как церковнославянские слова, за редкими исключениями (вроде сладкий, платок и проч.), не ассоциируются в сознании со слишком конкретными представлениями обыденной жизни, они как нельзя более подходят именно для образования новых слов в вышеописанном смысле. Русская научная терминология создавалась поэтому преимущественно именно из церковнославянского словарного материала. Мы говорим млекопитающие и при этом представляем себе определенный класс животных, имеющих целый ряд общих признаков; слово это для нас такая же «этикетка», как рыбы или птицы. Но это именно потому, что составные элементы этого слова не великорусские, а церковнославянские: если слово млекопитающие заменить словом молокомкормящие, то «этикетки» не получится, а будет определенное «высказывание» лишь об одном, а не о всех признаках данного класса животных, и это потому, что слишком конкретно и определенно обыденно значение великорусских слов молоком и кормить. Точно так же, как млекопитающие, образованы, например, такие термины и новые слова, как млечный путь, пресмыкающиеся, влияние и многие другие; если бы вместо них составить слова из чисто великорусских элементов (молочная дорога, ползающие, вливанье), то от ассоциаций с конкретными обыденными представлениями трудно было бы отделаться и «этикетки» для соответствующих понятий не получилось бы. Вообще научному, философскому, публицистическому, «теоретическому» языку очень часто приходится стремиться к тому, чтобы обесплотить отдельные слова, потушить их слишком яркое конкретно житейское значение. Русский литературный язык уже обладает в этом отношении готовым словарным запасом церковнославянского происхождения, причем весь этот церковнославянский запас слов, корней и формальных элементов по самому месту, занимаемому им в русском языковом сознании, уже является обесплоченным, потушенным. И это - громадное преимущество
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
А как же с Ящерицей быть?! Ещерица? Ющерица? А Яблоко – Тыблоко?)))
Смешно?
ДА, смешно!
Но, "это" было следствием того холуйско-холопьего "членства" тех, кто ведал "русской словесностью"...
"Членства", о котором так ярко высказался господин Черномырдин. А, сколько их "черномырдиных" было, а сколько есть?
По всей видимости, в настоящее время, и не зря, в моде и обиходе сленги по типу "фени". По крайней мере все понятно определенному кругу и никаких нововведений.
Вспомнила недавние дебаты по поводу написания слова кофий, все-таки утвердили каким то приказом, что слово кофий правильно писать- кофе, оно мое в среднем роде, а мужским он был в 19 веке, потому что какао тоже среднего рода , и кофий туда же, логика такая у реформаторов.
Приложения:
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Вспомнила недавние дебаты по поводу написания слова кофий, все-таки утвердили каким то приказом, что слово кофий правильно писать- кофе, оно мое в среднем роде, а мужским он был в 19 веке, потому что какао тоже среднего рода , и кофий туда же, логика такая у реформаторов.
Логика реформаторов не причём. Разговорная практика давит на составителей справочников. Сейчас допустимы ОБА «пола» у кофе. Но ещё в XX веке был только мужской.
Вспомнила недавние дебаты по поводу написания слова кофий, все-таки утвердили каким то приказом, что слово кофий правильно писать- кофе, оно мое в среднем роде, а мужским он был в 19 веке, потому что какао тоже среднего рода , и кофий туда же, логика такая у реформаторов.
Логика реформаторов не причём. Разговорная практика давит на составителей справочников. Сейчас допустимы ОБА «пола» у кофе. Но ещё в XX веке был только мужской.
Вы конечно предпочитаете кофий пить? ). Конечно, логика реформаторов не причем. Можно и так и эдак! -это разве логика? Это просто чудовищно, такие допущения в словаре Великого и Могучего, это еще хуже, чем просто -кофе. За такие допущения китайский император отрубал головы, что б другие не соблазнялись толковать и так и эдак.).
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Логика реформаторов не причём. Разговорная практика давит на составителей справочников. Сейчас допустимы ОБА «пола» у кофе. Но ещё в XX веке был только мужской.
Интересное суждение про давление, если учитывать, что все-таки у нас литературная традиция языка. А реформаторы этого наверное не знают - Великий хам - Шариков обосновался на своих 16 аршинах, и хочет чтобы его все слушали, как скажет , так и будет, и разговорная практика здесь не причем).
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
В медицинских университетах в Украине осталась пятибальная система.
То, что происходит в медицинских университетах как в Украине, так, думаю, и в нашем ближнем и ближайшем зарубежье, тяжело переоценить. Недавно на приеме был один из профессоров и "со слезами на глазах" рассказывал о последствиях введения европейской системы и тестовых знаниях (и это при нынешнем развитии мобильной связи и свободного доступа в интернет). Как нам говорили в свое время, у Образцова и Стражеско кроме стетоскопов ничего не было, даже нашего метода диагностики, как они лечили? Но к русской словесности это уже никаким боком, просто воспоминания студенческого бытия.
Наталия Васильевна, нельзя ли пояснить причину слёз в глазах профессора?
ИМХО успеваемость после введения европейской системы (тестирования?) должна быть выше.
Неоднозначно всё
Должна и есть-это разные вещи. Во-первых, вопросы по тестированию, какие бы они не были независимые, всегда можно узнать, во-вторых, при нынешних методах связи и гигапамяти различных мобильных устройств-войти в интернет или посмотреть шпаргалки-всегда можно. Мы тоже ухитрялись читать книжки с соседнего стола, находили разные уловки по списыванию, но у нас не было такого количества и качества электронных штучек. Сейчас при встрече со студентами (иногда мы их видим на, так сказать, "ознакомлении" с нашей специальностью) порой удивляюсь то ли наигранной глупости, то ли с наивности. Все студенты из года в год, из вуза в вуз одинаковы-чтобы не делать, лишь бы ничего не делать, но что можно простить будущим строителям (не хочу никого обидеть), то не очень то простительно врачам. Может во мне говорит уже более-менне сложившийся спец, но заявка типа "я даже смотреть не буду, пока он мне не принесет все анализы и данные диагностики" несколько настораживает. И когда мы в разговоре просто просили проходить медосмотр раз в год, студент 6 курса (!) заявил, что проходить ФГ он будет только по необходимости, что он складывал в это понятие-необходимость, донести до нас он не смог, но переубедить его в обратном нам не удалось. А ведь он также будет говорить и своим пациентам, разве не проблема? А самое интересное, что выпускники медвузов не умеють смотреть больных-теория теорией, но кроме тестов, модулей и прочее, существует живой человек! Просто обидно, когда окружающие, не зная нас по профессии, говорят такое, что стыдно признаться, что ты-медик. И не всегда они не правы, к сожалению. А потом, время идет, профи уходят, а мы тоже иногда болеем, куда пойдем? Туда "где легче"?
Вы правы, но отчасти)). Богатство русского языка сложилось не от количества букв в русском алфавите, но от преемственной связи со староцерковнославянским языком!!).
Литературный русский язык ( а у нас все-таки в языке вырос из литературной традиции), органически слился с церковнославянским языком, оттого и словарь русского языка чрезвычайно богат. И слияние это сильно не во внешней стороне языка, а во внутренней, потому как значение слов допускает ( оттенки) два словесных выражения можно трактовать по своему происхождению церковнославянскому, другое – русское, дева: девушка, дитя и т. д. Поэтому есть все-таки, есть весомое За воскрешение буквы ѣ. в русском языке, ну и не толко этой буквы, но и тех, которые неоправданно изъяли из алфавита русского языка. Это было бы возвращение к истоком русской литературной традиции. Традиции надо беречь!). И еще очень интересный факт. Так как я в общем выступила здесь популяризатором тридцатилетнего труда труда русского ученого Александра Колегова, (за что получила порицание и выговор)), а его труд, уважаемые форумчане, уже достоин внимание потому, что для того, чтобы его написать нужны очень глубокие познания русского языка, здесь знания «по верхам» ничего не дадут. Смысл его работы, уйти от засилья заимствований иностранных слов при образовании новых русских слов и образовывать слова на основе уже существующих форм русского языка. Ибо заимствование иностранных слов без оглядки на сложившуюся многовековую традицию в русском языке, ведет к его ожлоблению. Далее текст для ознакомления с техникой образования новых слов, в русской словесности:
Общеславянский элемент в русской культуре
Н. C. Трубецкой
http://gumilevica.kulichki.net/TNS/tns10.htm
Из факта сопряжения в словаре русского литературного языка двух основных стихий - церковнославянской и средневеликорусской - объясняются и некоторые дальнейшие особенности и особые «удобства» русского языка. Прежде всего - совершенная техника образования новых слов. Когда надо выразить какое-нибудь понятие, для которого в языке нет точного специального слова, то поневоле приходится сочинять новое слово, причем это новое слово либо состоит из двух уже существующих слов (слитых или не слитых воедино), либо образовано при помощи разных суффиксов и префиксов от уже существующего слова по образцу других уже существующих. Для того, чтобы такие новые слова стали действительно «этикетками», обозначающими только данное понятие как таковое, необходимо, чтобы те уже существующие старые слова, из которых (или из частей которых) эти новые слова образованы, не имели слишком яркого конкретного значения: иначе ассоциация с этими значениями будет мешать воспринимать данное слово как простую «этикетку» данного понятия. И вот тут-то русскому литературному языку приходит на помощь его церковнославянская словарная стихия. Так как церковнославянские слова, за редкими исключениями (вроде сладкий, платок и проч.), не ассоциируются в сознании со слишком конкретными представлениями обыденной жизни, они как нельзя более подходят именно для образования новых слов в вышеописанном смысле. Русская научная терминология создавалась поэтому преимущественно именно из церковнославянского словарного материала. Мы говорим млекопитающие и при этом представляем себе определенный класс животных, имеющих целый ряд общих признаков; слово это для нас такая же «этикетка», как рыбы или птицы. Но это именно потому, что составные элементы этого слова не великорусские, а церковнославянские: если слово млекопитающие заменить словом молокомкормящие, то «этикетки» не получится, а будет определенное «высказывание» лишь об одном, а не о всех признаках данного класса животных, и это потому, что слишком конкретно и определенно обыденно значение великорусских слов молоком и кормить. Точно так же, как млекопитающие, образованы, например, такие термины и новые слова, как млечный путь, пресмыкающиеся, влияние и многие другие; если бы вместо них составить слова из чисто великорусских элементов (молочная дорога, ползающие, вливанье), то от ассоциаций с конкретными обыденными представлениями трудно было бы отделаться и «этикетки» для соответствующих понятий не получилось бы. Вообще научному, философскому, публицистическому, «теоретическому» языку очень часто приходится стремиться к тому, чтобы обесплотить отдельные слова, потушить их слишком яркое конкретно житейское значение. Русский литературный язык уже обладает в этом отношении готовым словарным запасом церковнославянского происхождения, причем весь этот церковнославянский запас слов, корней и формальных элементов по самому месту, занимаемому им в русском языковом сознании, уже является обесплоченным, потушенным. И это - громадное преимущество
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Вспомнила недавние дебаты по поводу написания слова кофий, все-таки утвердили каким то приказом, что слово кофий правильно писать- кофе, оно мое в среднем роде, а мужским он был в 19 веке, потому что какао тоже среднего рода , и кофий туда же, логика такая у реформаторов.
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Логика реформаторов не причём. Разговорная практика давит на составителей справочников. Сейчас допустимы ОБА «пола» у кофе. Но ещё в XX веке был только мужской.
Неоднозначно всё
Вы конечно предпочитаете кофий пить? ). Конечно, логика реформаторов не причем. Можно и так и эдак! -это разве логика? Это просто чудовищно, такие допущения в словаре Великого и Могучего, это еще хуже, чем просто -кофе. За такие допущения китайский император отрубал головы, что б другие не соблазнялись толковать и так и эдак.).
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Интересное суждение про давление, если учитывать, что все-таки у нас литературная традиция языка. А реформаторы этого наверное не знают - Великий хам - Шариков обосновался на своих 16 аршинах, и хочет чтобы его все слушали, как скажет , так и будет, и разговорная практика здесь не причем).
Мир мог быть воспринят как потрясающий, а я воспользовалась им для заурядного потребления. (Вислава Шимборская).
Бросьте Вы этому ботву, Matrena, займитесь лучше стихосложением. Оно и глазу приятно, и слуху, давление не повышает, и язву не обостряет)).
В выходные, надеюсь, поговорим?
Неоднозначно всё