Прошло 20 лет..., а, что было тогда...

Еще в марте 1990 года Верховный совет Грузии принял постановление о "гарантиях защиты государственного суверенитета", по сути объявлявшее советскую власть в республике незаконной. В отличие от некоторых других республик Союза, объявлявших о суверенитете, это стало не просто декларацией о намерениях. Национально-демократическое движение Грузии открыто добивалось независимости республики и до конца года сделало целый ряд шагов в этом направлении.

Председатель Верховного совета Грузинской ССР Звиад Гамсахурдия (в центре) на митинге в поддержку "Демократической России", 1991 год. Фото Гиви Киквадзе /Фотохроника ТАСС/

Придя к власти осенью 1990 года, движение, возглавляемое Звиадом Гамсахурдией, стало ликвидировать органы советской власти, были приняты законы о государственной символике, началась разработка новой конституции.

Существенным признаком того, что в Грузии создается независимое государство, стало формирование собственной армии.

Вопрос об армии вообще играл сдерживающую роль в процессах отделения республик от СССР: находившиеся на их территории войска сохраняли верность советской власти и уходить не собирались (выведены они были уже после распада Союза). Претензии на независимость от советской власти на этом фоне были в значительной степени условными.

В Грузии, однако, не сочли помехой присутствие советских войск. Уже в декабре 1990 года из добровольцев и бывших офицеров советской армии была сформирована Национальная гвардия. Впоследствии она была задействована в конфликтах в Абхазии и Южной Осетии, участвовала также в мятеже, результатом которого стали свержение президента Гамсахурдии и приход к власти Эдуарда Шеварднадзе.

Национальное движение в Грузии не было продуктом перестройки (хотя либерализация второй половины 1980-х годов, разумеется, способствовала активизации этого движения). Годы советской власти в Грузии были отмечены и проходившими иногда массовыми акциями протеста (можно вспомнить, к примеру, студенческие демонстрации 1978 года, направленные против проекта конституции республики, который лишал грузинский язык государственного статуса), и появлением диссидентов.

Собственно, движение за независимость впоследствии возглавили как раз бывшие диссиденты – Звиад Гамсахурдия, Мераб Костава и другие.

Гамсахурдия, который впоследствии стал первым президентом независимой Грузии, еще в 1955 году основал нелегальную организацию, призванную бороться за национальную независимость. Год спустя он был арестован за участие в антисоветской демонстрации (до тюремного заключения, впрочем, тогда дело не дошло – от тюрьмы будущего президента, как считается, спасла протекция отца – известного писателя).

В 70–е будущий президент принимал активное участие в деятельности Хельсинкской группы, которая, наряду с защитой прав человека, выступала с национальных позиций: защищала грузинский язык и культуру, критиковала национальную политику советской власти. В 1977 году Гамсахурдия и его единомышленник Мераб Костава были арестованы. Костава был приговорен к 10 лет тюрьмы. Для Гамсахурдии, который публично раскаялся (соответствующая запись была показана по ТВ) приговор оказался более мягким: его сослали в Дагестан. Ссылка продлилась недолго: уже в 1979 году Гамсахурдия был помилован и вернулся в Грузию.

Перестройка дала толчок к созданию новых общественных организаций и появлению политических партий, выступавших под лозунгами национального возрождения и независимости. В конце 80-х в Грузии появились Общество Ильи Чавчавадзе, Народный фронт Грузии, Партия национальной независимости и другие подобные объединения. Гамсахурдия вместе с Коставой возглавил одну из таких организаций, а впоследствии стал лидером альянса ("Круглый стол – свободная Грузия"), который объединил часть оппозиционного спектра и осенью 1990 года одержал победу на выборах в Верховный совет Грузии.

Пик противостояния между национальным движением и советской властью пришелся на апрель 1989 года. Тогда для разгона мирного митинга, проходившего в Тбилиси, были задействованы внутренние войска. В результате погибли несколько десятков человек, сотни попали в больницы с различными травмами.

Следствием апрельских событий стало резкое падение авторитета советской власти в Грузии. Она, по сути, сама добилась того, что ее теперь олицетворял солдат с саперной лопаткой. Попытки официальных лиц оправдаться, скрыть информацию (например, об использовании токсичного вещества CS против митингующих) или переложить вину на участников митинга только усиливали раздражение.

Изначально апрельский митинг был реакцией на события в одной из автономий Грузии – Абхазии. В середине марта там состоялся народный сход, участники которого потребовали выхода из состава Грузии. В Тбилиси в ответ был организован митинг, на котором прозвучали призывы лишить Абхазию автономного статуса. Акция, проходившая у Дома правительства, приняла бессрочный характер. В ней приняли участие тысячи людей, некоторые объявили голодовку. При этом акценты довольно быстро сместились. Хотя требование по Абхазии оставалось в силе, на первый план вышли призывы к независимости Грузии и антисоветские лозунги.

Демонтаж памятника Ленину в Тбилиси, 1990 год. Фото Сергея Эдишерашвили /Фотохроника ТАСС/

В этой ситуации первый секретарь грузинской компартии, фактический руководитель республики Джумбер Патиашвили обратился в Москву с просьбой прислать войска, а также дополнительные силы МВД. Позднее, правда, он утверждал, что был против использования армии для разгона митинга и что этот план ему навязали (среди прочего Патиашвили заявил, что генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев знал о плане и поддерживал его). Как бы то ни было, Москва просьбу удовлетворила. В Тбилиси были направлены воинские подразделения и ОМОН – в общей сложности более двух тысяч человек.

Митинг решили разгонять под утро, когда у Дома правительства находилось меньше всего людей (ночевала там лишь небольшая часть митингующих – несколько сотен человек, остальные на ночь расходились по домам). План, однако, нарушила "демонстрация силы". Перед разгоном военные организовали проезд бронетехники перед митингующими, а также облет города военными вертолетами. Сторонники независимости Грузии восприняли это как вызов. К утру 9 апреля у Дома правительства находились 8-10 тысяч человек). В довершение участники акции занялись созданием баррикад, перекрывая выезды с близлежащих улиц. Комиссия из депутатов Верховного совета СССР, расследовавшая впоследствии апрельские события, констатировала, что "прямым результатом демонстрации военной силы стало резкое увеличение числа митингующих". Однако от плана по разгону манифестации власти не отказались.

В отчете комиссии, которую тогда возглавлял Анатолий Собчак, также отмечается, что, несмотря на радикализм лозунгов, митинг в целом носил мирный характер.

"В ходе расследования не было получено каких-либо доказательств о реальных попытках захвата власти, - констатируют депутаты, - не выявлено ни одного случая насилия или покушения по политическим мотивам в отношении работников советских и партийных органов, коммунистов либо граждан негрузинской национальности".

Разгон митинга начался около 04:00 по местному времени. Военнослужащие были вооружены дубинками, заточенными саперными лопатками, кроме того, они использовали против митингующих "черемуху" и газовые гранаты с отравляющим веществом CS. Они стали вытеснять митингующих с площади у Дома правительства, однако из-за того, что почти все пути отхода оказались перекрыты, возникла давка. Причиной почти всех смертельных случаев, наступивших в тот день, как показала впоследствии экспертиза, стала асфиксия вследствие сдавливания грудной клетки – люди задыхались в толпе. Отравление газом (несмертельное) получили более 500 человек.

После апрельских событий Джумбер Патиашвили подал в отставку. Его место на посту первого секретаря ЦК занял бывший начальник КГБ Грузии. На расклад сил в республике эта перестановка существенного влияния не оказала. В декабре 1990 года Звиад Гамсахурдия и его соратники прошли в Верховный совет Грузии (Гамсахурдия был назначен его председателем). Позднее он был избран президентом Грузии.

Тбилиси, 16 сентября 1991. Митинг сторонников опозиции в центре города. Фото Андрея Бабушкина и Андрея Соловьева /Фотохроника ТАСС/

На волне перестройки призывы к отделению зазвучали и в регионах Грузии – Абхазии и Южной Осетии. Активизировались рассуждения о том, что в состав Грузии эти территории были включены незаконно. Вспоминались старые обиды, накопившиеся еще со сталинских времен. Претензии предъявлялись как грузинскому руководству, так и советской власти в целом. Как следствие, уже в марте 1989 года в Абхазии прошел народный сход под лозунгами выхода из состава Грузии. Осенью того же года Совет народных депутатов Южной Осетии объявил о повышении ее статуса – с автономной области до автономной республики. Через год Южная Осетия приняла декларацию о суверенитете, объявив себя Юго-Осетинской Советской Демократической Республикой в составе СССР.

Свидетельством того, насколько повысилась готовность сторон к конфликтам (даже по сравнительно незначительным поводам), стали события в Сухуми в июле 1989 года. Поводом для межнационального конфликта стал спор о том, надо или не надо открывать в Сухуми филиал Тбилисского госуниверситета. Открыть филиал ТГУ потребовали студенты, обучавшиеся в грузинском секторе Абхазского госуниверситета (предполагалось, что филиал будет открыт на базе этого сектора). Демонстрируя серьезность своих намерений, они организовали многодневную забастовку (к этой акции присоединились также учителя грузинских школ и работники некоторых местных предприятий).

После того, как министерство образования Грузии объявило, что требование студентов будет выполнено, протестовать начали абхазы. Появление филиала ТГУ они расценили как грузинскую экспансию в сфере образования. Противники этого устроили сидячую акцию протеста, а затем, когда в Сухуми начались приемные экзамены в филиал ТГУ, заблокировали здание, в котором располагалась приемная комиссия (заявив, что абитуриентов на экзамены не пустят). На этом фоне между грузинами и абхазами начались потасовки, которые быстро приняли массовый характер. Жертвами ожесточенных столкновений, продолжавшихся 15 и 16 июля, стали девять человек.

Вмешательство Гамсахурдии и его соратников в процессы, происходившие в Абхазии и Южной Осетии, только подлило масла в огонь. Национальная политика в их исполнении была основана на национализме и сопровождалась демонстративными силовыми акциями, которые не смогли подавить стремление автономий к независимости, а, напротив, лишь укрепили их желание отделиться от Грузии.

Ко всему прочему, эти акции носили полубандитский характер. Попытки "усмирения" непокорных нацменьшинств Гамсахурдия и его последователи стали предпринимать еще до того, как пришли к власти и занялись созданием армии. Силовую составляющую в этих условиях обеспечивали вооруженные группировки (самой известной из которых стали "Мхедриони" / "Всадники" во главе с Джабой Иоселиани), не имеющие какого-либо законного статуса

Все это проявилось уже в ноябре 1989 года – во время так называемого "похода на Цхинвали". Мероприятие, организованное Гамсахурдией (примечательно, что в нем принял участие и тогдашний руководитель Грузии Гиви Гумбаридзе), анонсировалось как демонстрация с мирным митингом в качестве финала. Уже позднее, правда, Гамсахурдия признавался, что речь шла, скорее, об акции устрашения осетин.

В походе приняли участие десятки тысяч людей (по оценкам осетинской стороны, среди них было несколько сотен человек, вооруженных автоматическим оружием) . Они подъехали к Цхинвали на многочисленных автомобилях и автобусах, но были остановлены местной милицией и ополчением из числа горожан. Тогда "демонстранты" блокировали дороги, ведущие в город, и расположились в его окрестностях.

По данным, которые приводят осетины, участники похода в течение нескольких месяцев терроризировали местных жителей, избивая их и поджигая их дома. Гамсахурдия, как утверждалось, на одном из организованных тогда митингов заявил, что осетины – это "мусор, который надо вымести через Рокский тоннель", соединяющий Южную Осетию с российской Северной.

К новой попытке "усмирения" Южной Осетии представители национального движения Грузии (в то время они уже находились у власти) подготовились более основательно. В начале 1991 года в Цхинвали были введены несколько тысяч грузинских милиционеров и бойцов Национальной гвардии. В городе было объявлено чрезвычайное положение, введен комендантский час. На улицах начались бои между грузинскими силовиками и осетинскими ополченцами. К концу января ополченцам удалось вытеснить из города грузинский контингент. После этого столкновения переместились в пригороды и продолжались на протяжении нескольких месяцев.

Тбилиси, 27 декабря 1991 года. Сторонники оппозиции. Фото Олега Климова

На этом фоне в Грузии прошли первые президентские выборы. Гамсахурдия одержал победу, набрав около 87 процентов голосов. Высокий результат, однако, не помог ему удержать за собой президентский пост. Уже через несколько месяцев – во время московского путча - новый лидер Грузии допустил серьезную ошибку. Лидеры советских республик тогда заняли в основном выжидательную позицию, воздерживаясь как от однозначного одобрения, так и от резкой критики ГКЧП. Гамсахурдия же фактически пошел на поводу у путчистов: выполнил указ ГКЧП о расформировании незаконных вооруженных формирований, распустив грузинскую Национальную гвардию.

Гвардия во главе с Тенгизом Китовани распускаться отказалась. В Тбилиси между тем начались митинги с требованием отставки президента. Протесты усилились после того, как участников одной из акций обстрелял ОМОН. К середине сентября требование отставки Гамсахурдии поддержали более двух десятков партий.

26 декабря 1991 года, когда декларация о прекращении существования Советского Союза была принята верхней палатой Верховного совета СССР, процесс обретения Грузией независимости завершился. В Тбилиси за несколько дней до этого начался мятеж, который продолжался около двух недель и завершился победой рассорившихся с президентом военных. В начале января 1992 года Гамсахурдия был смещен со своего поста и покинул стра

Для Белоруссии тема национального возрождения и поддержки национального языка, поднятая в советских республиках на волне перестройки, была особенно актуальной. Политика "дебелоруссизации", проводимая советскими властями еще со времен Сталина (выражавшаяся, в частности, в запрете деятельности национальных организаций, уничтожении национальной интеллигенции и постепенном вытеснении из обращения белорусского языка) к концу 1980-х годов принесла вполне определенные плоды.

Митинг рабочих в Минске на площади Ленина из-за приостановки производственных предприятий. 24 апреля 1991 года. Фото: Ю. Иванов/РИА Новости

По данным переписи 1988 года, белорусами считали себя 83 процента населения республики, однако белорусский язык родным назвали лишь 50 процентов, а активно пользовались им в повседневной жизни всего 20 процентов. Согласно результатам исследования, проведенного в 1989 году, на производстве белорусский язык использовала сравнительно небольшая часть граждан.

"В Белоруссии возникла опасность превращения языка живого народа в мертвый язык, - говорилось по этому поводу в программе Белорусского народного фронта, созданного в 1989 году, - это закономерный результат обязательного массового двуязычия, ведущая роль в котором принадлежит неродному языку". В программе отмечалось, что и белорусы, и представители других национальностей, проживающих в республике, должны признать друг за другом право сохранять национальную самобытность.

Среди основателей БНФ самым знаменитым был Василь Быков, писатель-фронтовик, один из основоположников "лейтенантской прозы", писавший по-белорусски еще в 50-е годы.

Он пришел в политику еще в 78-м, избравшись в Верховный совет БССР, а в 89-м, став народным депутатом СССР, вошел в Межрегиональную депутатскую группу, лидерами которой были Андрей Сахаров и Борис Ельцин. Другой видной фигурой БНФ был диссидент Зенон Позняк, обличитель сталинских репрессий и борец за реабилитацию "национальных политических деятелей, писателей и поэтов"

Толчком к созданию Белорусского народного фронта послужили события 1988 года вокруг урочища Куропаты под Минском, где было обнаружено массовое захоронение. Позняк опубликовал в газете "Літаратура і мастацтва" ("Литература и искусство") статью, в которой утверждал, что найденные останки принадлежат жертвам НКВД. Власти, отрицая утверждения Позняка, тем не менее начали расследование. В ходе следствия прокуратура подтвердила, что в урочище действительно похоронены жертвы репрессий.

Митинг в Минске, организованный "Белорусским народным фронтом". Фото: Евгений Коктыш/РИА Новости

На волне осуждения сталинских репрессий, поднявшейся в годы перестройки, в Белоруссии решено было создать объединение, которое бы занималось бы этими вопросами. Учредительное собрание этого общества, получившего название "Белорусский мартиролог", состоялось 19 октября 1988 года. На том же заседании решено было, что руководящий орган этого объединения станет одновременно и оргкомитетом Белорусского народного фронта.

Вскоре после этого в Минске прошло массовое шествие в память жертв сталинизма. Мероприятие, в котором, по данным БНФ, приняли участие около 30 тысяч человек, было приурочено к "Дзядам" - дню, когда по белорусским традициям принято поминать предков. Демонстрация не была санкционирована. Власти отказались дать разрешение (ссылаясь на проведение в тот же день "торжеств и массовых гуляний по случаю 70-летия ВЛКСМ") и попытались ее разогнать. Быков, ставший еще и главным летописцем движения за независимость Белоруссии, вспоминал, что солдаты и милиционеры "стали разгонять людей, избивать, травили их газом из портативных баллончиков… Позняк направил шествие в сторону Куропат. Однако и там дорогу колонне перегородили войска. Тогда Позняк повернул колонну в поле. И в чистом поле под снегопадом с хмурого неба состоялся молебен. Над морем людей реял бело-красно-белый стяг".

Свой учредительный съезд БНФ, столкнувшись с противодействием белорусских властей, провел в соседней Литве 25-26 июня 1989 года. В организации помог местный "Саюдис".

Тогда была заложена своего рода традиция поддержки, которую белорусской оппозиции стали оказывать в либерально настроенной Литве. Традиция существует до сих пор: при правлении Александра Лукашенко в Литву, например, перебрался коллектив оппозиционного белорусского сайта "Хартия’97", а летом 2011 года в Вильнюсе было создано представительство белорусской оппозиции в изгнании.

Первоначально БНФ именовался "Народным фронтом за перестройку". Из его программы следовало, что движение создается "для организации народной поддержки начатых лучшими силами КПСС радикальных перемен во всех сферах общественной жизни". Позднее, как это было в "народных фронтах" других республиках (Литвы, Украины) ссылка на "перестройку" из названия исчезла, а на первый план вышел лозунг о независимости Белоруссии.

В программе БНФ, среди прочего, содержались такие требования как осуждение сталинизма и реабилитация пострадавших от репрессий, отмена воинской повинности (введение профессиональной армии), уголовное преследование лиц, ответственных за сокрытие масштабов и последствий Чернобыльской катастрофы. В языковой сфере народный фронт предлагал, в частности, создать специальный государственный орган для защиты белорусского языка, срочно организовать курсы белорусского для чиновников, работников образования, науки, культуры и сферы обслуживания, зафиксировать статус белорусского как рабочего языка документации государственных учреждений.

Первый секретарь ЦК Компартии Белорусии, член Политбюро ЦК КПСС Николай Слюньков. Фото РИА Новости

К моменту съезда Белорусский народный фронт поддерживали десятки тысяч человек. Активисты движения организовали ряд массовых акций, в частности, митинг на столичном стадионе "Динамо" 19 февраля 1989 года, на котором было объявлено о восстановлении национальной белорусской символики – бело-красно-белого флага и герба "Погоня" (символов Белорусской народной республики, существовавшей в 1918-1919 годах).

На выборах в Верховный совет Белоруссии в 1990 году результат Народного фронта оказался довольно скромным. В 260-местном парламенте БНФ получил всего 25 мест.

В определенной степени такой результат был обусловлен влиянием властей на выборный процесс, однако отражал и объективную картину - то, что заручиться поддержкой основной части населения (и получить от нее мандат на реформирование политической и общественной жизни) Народному фронту так и не удалось.

В отличие от некоторых других республик, где "народные фронты" победили на выборах и, придя к власти, ускорили процесс отделения этих республик, в Белоруссии к 1991 году парламент по-прежнему контролировали коммунисты. Конечно, совсем в стороне от процессов, проходивших тогда по всему Союзу, они не остались и кое-какие шаги по пути если не к независимости, то к повышению самостоятельности Белоруссии сделали. 27 июля 1990 года Верховный Совет Белоруссии принял декларацию о государственном суверенитете (последовав примеру РСФСР и некоторых других союзных республик, которые к тому времени объявили курс на экономическую самостоятельность и верховенство местных законов над советскими). Год спустя - через несколько дней после провала августовского путча в Москве - белорусский парламент придал этой декларации официальный статус конституционного закона.

Председатель Верховного совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич. Фото: Дмитрий Донской/РИА Новости

Лозунги, связанные с национальным возрождением и защитой языка, хотя и встретили определенную поддержку, но широкой популярности БНФ не обеспечили и прийти к власти не помогли. Радикализм Народного фронта в ряде вопросов отпугнул потенциальных сторонников. Основная часть населения продолжала поддерживать действующее руководство республики, выступавшее под лозунгами стабильности и социального благополучия (это благополучие власти худо-бедно смогли поддерживать и после развала СССР - за счет, правда, весьма уязвимой экономической модели, основанной на дотировании со стороны России).

"Белорусский народ в своей массе в конце XX века был озабочен не столько проблемой возрождения, сколько проблемой выживания, - писал Василь Быков в своих мемуарах "Долгая дорога домой". - Хоть как-нибудь, пусть с большевистским рылом, только бы не превратиться в мертвеца, что, в общем, было реальной угрозой…". Лидеров БНФ Быков позже называл наивными идеалистами и именно этим объяснял то, что они в 1994 году проиграли практичному и напористому Александру Лукашенко.

Некоторые требования БНФ парламент, избранный в 1990 году, выполнил.

Так, была принята поправка в конституцию Белоруссии, зафиксировавшая статус белорусского и русского языков (первый был признан государственным, второй - языком межнационального общения).

Тогда же был принят закон о языках, установивший, что белорусский является языком делопроизводства в государственных и партийных органах, языком маркировки товаров и официальных СМИ (хотя в последнем случае, как и в ряде других статей, было предусмотрено использование и русского языка). В сентябре 1991 года на внеочередной сессии ВС Белоруссии решено было изменить официальное название республики (на "Беларусь"), а также утвердить новые государственные символы - бело-красно-белый флаг и герб "Погоня".

Однако представители советской номенклатуры, удержавшие за собой власть в Белоруссии и после распада СССР, в целом не были настроены даже на такого рода изменения. Построив свою политику на отказе от реформ и обещаниях "стабильности", они не хотели раздражать население даже языковыми требованиями или новым флагом (против последнего выступили, в частности, ветеранские организации, сославшиеся на то, что бело-красно-белый флаг в годы Великой Отечественной войны использовали белорусские коллаборационисты). Власть шла на какие-то уступки национально-ориентированным партиям, однако затем легко могла изменить свое решение или позаботиться о том, чтобы оно не было выполнено, а осталось лишь на бумаге.

Нечто подобное произошло и с языком, и с гербом, и с флагом.

В 1995 году Александр Лукашенко инициировал референдум, в результате которого бело-красно-белый флаг и герб "Погоня" утратили официальный статус (в качестве символов Белоруссии были утверждены аналоги герба и флага, существовавших в Белорусской ССР).

Что касается языка, то система формального двуязычия (с фактическим господством русского языка) не претерпела кардинальных изменений. Сфера использования белорусского языка расширялась медленно: к примеру, воинские уставы Белоруссии на национальный язык были переведены лишь к 2010 году.

Окончательное отделение Белоруссии произошло в декабре 1991 года, после подписания Беловежских соглашений. Одним из подписантов стал тогдашний глава Верховного совета Белоруссии Станислав Шушкевич. После распада Союза Белоруссия стала одним из членов СНГ, позднее власти республики выступили за создание Союзного государства с Россией.    

Одним из характерных проявлений перестройки на Украине стали многочисленные митинги и демонстрации. Первый массовый митинг, не санкционированный властями, прошел 13 июня 1988 года во Львове. Участники многотысячной акции выступали за демократизацию и осуждали тоталитарный режим. В качестве атрибутики они использовали национальные сине-желтые флаги.

Участники митинга у здания Верховного Совета Украины против нового Союзного договора. Киев, 1 октября 1990 года. Фото Игоря Костина / РИА Новости

Методы "уличной демократии" быстро обрели популярность. Только в период с 1988 по 1989 годы в республике прошли сотни разного рода манифестаций, в которых приняли участие миллионы людей. Лозунги были самыми разными – от политических и национальных до экологических (среди прочего был поднят вопрос об ответственности высших должностных лиц за утаивание последствий аварии на Чернобыльской АЭС).

Параллельно шли забастовки. В июле 1989 года забастовали шахтеры Донецкой, Днепропетровской и Львовской областей, недовольные условиями труда и оплаты (забастовки в те дни проходили и на шахтах в России). Власти тогда пошли на уступки, выполнив наиболее насущные требования. Позднее забастовки возобновились. Помимо экономических требований со стороны шахтеров выдвигались и политические: бастующие требовали отставки союзного правительства, национализации имущества КПСС и перевода шахт под юрисдикцию Украины.

Со временем на митингах все чаще стали звучать лозунги, связанные с восстановлением экономической и политической независимости Украины.

Хотя к существенному ускорению процесса отделения республики от Советского Союза эти выступления не привели. В целом Украина шла, скорее, в русле процессов распада СССР, и не пыталась эти процессы форсировать (в отличие, например, от стран Балтии).

Декларацию о суверенитете (провозгласившую, в частности, право Украины на находящиеся на ее территории природные ресурсы, а также на создание собственных вооруженных сил) парламент республики принял 16 июля 1990 года – спустя примерно месяц после того, как о суверенитете объявили депутаты РСФСР. Что касается независимости, то ее Украина провозгласила лишь 24 августа 1991 года – после провала августовского путча в Москве (всего за несколько месяцев до окончательного распада СССР). Для сравнения - Литва, примером которой вдохновлялись сторонники независимости Украины, объявила об отделении от СССР еще весной 1990 года.

Митинг Народного руха под девизом "Закону о выборах и закону о языке - демократическую основу". Киев, 25 октября 1989 года. Фото Валерия Соловьева и Владимира Самохоцкого / ИТАР-ТАСС

Сторонников независимости на Украине объединило "Народное движение" ("Народний рух"). Изначально, впрочем, оно именовалось несколько иначе - "Народное движение за перестройку" ("Народний рух за перебудову"), а в качестве цели (в первом варианте своей программы) декларировало "содействие коммунистической партии" в демократизации общества. Позднее приставка "за перестройку" из названия исчезла (таким же образом от ставших ненужными ссылок на "перестройку" в названии избавились "Саюдис" в Литве и Народный фронт в Белоруссии). А основной целью было объявлено восстановление независимости Украины.

Лидеры "Народного руха" Иван Драч и Владимир Яворивский.

Первый съезд НРУ состоялся осенью 1989 года. Разрешение на его проведение организаторы получили в ЦК Компартии Украины. Руководивший тогда оргкомитетом Владимир Яворивский (ныне – депутат Верховной Рады от БЮТ) рассказывал позднее, что разрешение было дано с условием, что в ходе съезда не будут использоваться национальные желто-синие флаги. При этом силовой сценарий, по его словам, власти не исключали.

"Съезд закончился, и вечером мы пошли к памятнику Шевченко, - вспоминает Яворивский. - Смотрим - из подворотен валит дым. Оказалось, это был дым от сигарет, которые курили солдаты, сидевшие в крытых брезентом грузовиках. То есть власть была готова к провокациям, но все обошлось".

Со стороны самого ЦК КПУ вскоре после съезда было сделано заявление, из которого следовало, что мешать созданию новых политических движений на Украине местная власть не будет. Выступая в 1990 году на заседании Политбюро, первый секретарь ЦК КПУ Владимир Ивашко заявил, что в ближайшее время на Украине будет создана "целая куча партий или так называемых партий". "Мы не собираемся бороться против создания партий, - утверждал он. – Мы убедились в том, что это ни к чему, кроме укрепления их авторитета, сейчас не ведет. Мы за то, чтобы их у нас было как можно больше".

Первый секретарь ЦК КП Украины, член Политбюро ЦК КПСС, член Верховного Совета СССР Владимир Ивашко. 1989 год. Фото Юрия Абрамочкина, РИА Новости

В трактовке этих событий, разумеется, не обошлось без конспирологической версии, в которой фигурируют органы госбезопасности. Речь идет о предположении, что национально-освободительные движения в советских республиках находились под влиянием Комитета госбезопасности (или даже были специально созданы представителями КГБ). Согласно этой версии, "народные фронты" должны были стать механизмом выявления и контроля "несогласных", а возможно даже служили целям неких сил в советском руководстве, сделавших ставку на распад СССР.

По утверждению бывшего активиста НРУ Ярослава Кендзера, экс-президент Украины Леонид Кравчук (во время создания НРУ он работал секретарем ЦК КПУ по идеологии) как-то в ходе беседы признался, что еще в 1989 году партийное руководство поручило органам госбезопасности "выращивать свою агентуру, вербовать ее среди сторонников и руководителей 'Руха'". В агентурной работе на КГБ бывший руховец неоднократно обвинял лидера НРУ, экс-министра иностранных дел Украины Бориса Тарасюка.

В феврале 1990 года "Народный рух" был зарегистрирован, а вскоре после этого принял участие в выборах в Верховный совет Украины.

Получить большинство депутатам от НРУ не удалось: в парламенте они вошли в состав оппозиционного блока "Народна рада", однако даже он имел менее половины мандатов.

В 1990 году на Украине продолжались массовые манифестации. В начале года по инициативе "Народного руха" состоялась акция, аналогичная "Балтийскому пути" (акции, в ходе которой жители Прибалтики выстроились в живую цепь, соединив Литву, Латвию и Эстонию).

22 января – в честь годовщины объединения Украинской и Западноукраинской народной республики - живая цепь выстроилась от Киева до Львова. В мероприятии, как утверждалось, приняли участие миллионы людей.

Акция, проведенная группой студентов в октябре того же года, была не столь многочисленной, но также получила большой резонанс. Тогда на Октябрьской площади в Киеве (которая теперь носит название площади Независимости) около ста студентов объявили голодовку, выдвинув властям ряд политических требований. Голодающие требовали провести перевыборы Верховного Совета Украины, не посылать украинцев на военную службу за пределами республики, не подписывать новый Союзный договор, а также национализировать имущество компартии Украины и отправить в отставку председателя Верховного совета и главу Совета министров Украины.

В поддержку голодающих на Украине начались демонстрации. В итоге Верховный Совет республики пообещал выполнить требования, и голодовка была прекращена. В реальности, правда, следствием акции стала лишь отставка главы Совмина Украины Виталия Масола.

Леонид Кравчук, первый президент независимой Украины. Фото Александра Чумичева / ИТАР-ТАСС

Процесс восстановления независимости республики ускорился после провала августовского путча 1991 года. 24 августа украинский парламент провозгласил Украину самостоятельным государством, констатировав, что на ее территории теперь действуют только украинские законы. Чтобы утвердить это решение, был назначен референдум (он состоялся 1 декабря, за независимость Украины проголосовали более 90 процентов граждан). Одновременно с референдумом состоялись президентские выборы, на которых должность главы республики досталась Леониду Кравчуку.

После неудавшегося путча в Москве украинские депутаты также запретили Компартию Украины (сначала на ее деятельность был наложен временный запрет, затем – постоянный).

Через неделю после выборов новый президент Украины, находясь в Беловежской пуще вместе с лидерами России и Белоруссии, подписал соглашение о распаде СССР и образовании Содружества независимых государств. Верховная Рада впоследствии отказалась ратифицировать устав Содружества, так что формального вступления Украины в СНГ так и не произошло. Тем не менее, республика считается основателем СНГ и одной из его участниц.     

Возглавивший республику (в должности первого секретаря ЦК компартии) в начале перестройки Кахар Махкамов, как и его предшественник Рахмон Набиев, был уроженцем Ленинабадской области. И тот, и другой в разное время руководили Советом министров Таджикистана.

Перестройка, однако, способствовала изменению ситуации. Представители других регионов стали претендовать на власть, выступая в рядах оппозиции. Как результат, национально-демократическое (а также национально-религиозное) движение действовало в плоскости регионального противостояния. Так, движение "Растохез" ("Возрождение"), созданное в 1989 году и выступавшее под лозунгами демократизации и достижения суверенитета Таджикистана, требовало, помимо прочего, прекратить "засилье ленинабадцев" во власти. В целом по республике роль региональных лидеров возрастала – на фоне ослабления республиканской власти и снижения ее авторитета.

Рахмон Набиев. Фотография Валерия Щеколдина.

К началу 1990—х годов раскол по региональному (точнее, религиозно-региональному) признаку оформился окончательно. На одной стороне оказались представители Ленинабадской и Кулябской областей, а также Гиссарской долины. Им противостояли исламисты, пользовавшиеся поддержкой жителей Гармской долины и Горного Бадахшана.

Похожие процессы шли и в некоторых других советских республиках (к примеру, борьба за влияние между "северянами" и "южанами" в Киргизии). Однако до масштабного противостояния после распада СССР дело там не дошло. Определенную роль сыграла позиция нового руководства республик, которое, действуя зачастую довольно жесткими методами, нейтрализовало радикально настроенные оппозиционные силы.

В Таджикистане власти в начале 1990-х годов тоже попытались разобраться с оппозицией, однако, не оценив соотношения сил, лишь способствовали обострению обстановки. События конца 1980-х – начала 1990-х в итоге стали прологом гражданской войны.

Сценарий, по которому развивались события в Таджикистане, в значительной степени определялся ростом влияния ислама. Следовало ожидать, что оппозиция – по крайней мере, ее часть – попытается использовать это влияние в политических целях. Однако этим дело не ограничилось. Постепенно исламисты заняли в рядах оппозиционеров доминирующее положение.

В Таджикистане, как и в других среднеазиатских республиках во времена СССР, ислам как вера, которой придерживалась значительная часть населения (вопреки официальной идеологии, ориентировавшей граждан на атеизм), продолжал существовать. Официально разрешенных мечетей и молельных домов было немного, гораздо больше было тех, что действовали подпольно.

Толчок к открытому распространению ислама был дан в конце 1990 года. В республике тогда был принят закон "О свободе совести и религиозных организациях", разрешивший свободное исполнение религиозных обрядов. Одним из следствий стало восстановление старых мечетей и строительство новых. Только за 1991 год в Таджикистане было зарегистрировано более 120 соборных мечетей, открыто более 10 медресе.

Митинг у памятника В.И. Ленину во время событий 10-17 февраля 1990 года. Фотография Ратушенко / РИА Новости

Осенью 1991 года в Таджикистане была официально создана Исламская партия возрождения. В своей программе, утвержденной на съезде в октябре, она резко критиковала "безбожную" коммунистическую систему и заявляла о намерении "построить общество, опирающееся на основы веры". Партия, как отмечалось в документе, "во всех жизненных делах исходит из Божественного вдохновения и не признает никакого закона, который противоречит шариату".

Нормы шариата ИПВ среди прочего распространяла на экономику (выступая против "монополизма, спекуляции, ростовщичества и других отрицательных экономических явлений"). Партия также требовала, чтобы в школах преподавалась та литература, которая пропагандирует исламские ценности. В программе отмечалось, что изучать следует и немусульманскую литературу, но в том случае, если конкретные произведения "соответствуют исламским ценностям, пропагандируют здоровый образ жизни".

Власти, видя растущее влияние исламистов, пытались помешать их легализации. В упомянутый закон 1990 года "О свободе совести и религиозных организаций" был включен прямой запрет на создание "каких-либо партий религиозного характера, их организационных структур".

Однако уже через месяц после съезда - в ноябре 1991 года – Исламской партии возрождения удалось добиться официальной регистрации. В тот период как раз происходила смена руководства республики. Прежний руководитель Кахар Махкамов ушел в отставку под давлением оппозиции. Сменивший его на посту президента Рахмон Набиев (он был избран в конце ноября) предпочел заключить с оппозицией соглашение (новый президент пообещал не преследовать оппозиционных лидеров, те в ответ пообещали не выходить за рамки закона).

Что касается демократической оппозиции, сформировавшейся в Таджикистане перед распадом СССР, то составить серьезную конкуренцию ИПВ она не смогла. Движение "Растохез" и отколовшаяся от нее Демократическая партия Таджикистана, начав под лозунгами демократии и национального возрождения, постепенно стали сближаться с исламистами. В годы гражданской войны движение "Растохез" вообще оказалось в рядах "Объединенной таджикской оппозиции" - сторонников исламизации страны. Аналогичную позицию заняла и Демократическая партия.

Массовые беспорядки, произошедшие в Душанбе с 10 по 17 февраля 1990 года. Руины магазина "Ковры". Фотография Владимира Федоренко / РИА Новости

Гражданскому противостоянию в Таджикистане предшествовали события, произошедшие в феврале 1990 года в Душанбе. Тогда митинг, начавшийся из-за слухов, перерос в погромы и массовые беспорядки. Подоплека событий отличалась от той, которая позднее привела к гражданской войне. Тем не менее, беспорядки в Душанбе продемонстрировали, что угроза массовых экстремистских выступлений в республике реальна и что быстро пресечь эти выступления власти не способны.

Поводом для беспорядков стали слухи, распространявшиеся в связи с приездом в Душанбе армянских беженцев (армян, которые в прошлом жили в Баку, но после прошедших там погромов бежали к родственникам в Таджикистан). Распространители слухов утверждали, что власти якобы согласились предоставить беженцам квартиры в столичных новостройках – предназначенные для тех душанбинцев, которые давно дожидались очереди на новое жилье.

Слухи подействовали. 11 февраля у здания ЦК компартии Таджикистана состоялся митинг, участники которого (несколько сотен человек) потребовали от властей объяснений. На следующий день на митинг пришли уже несколько тысяч человек. При этом наряду с антиармянскими выступлениями стали звучать и лозунги, направленные против тогдашнего главы республики – первого секретаря ЦК компартии Кахара Макхамова. К тому времени большая группа армянских беженцев решила покинуть Душанбе: на двух самолетах их отправили в Ереван.

Власти Таджикистана, со своей стороны, не приняли мер, чтобы успокоить толпу. Очевидцы тех событий считают, что выступление главы республики могло бы разрядить обстановку. Однако Макхамов к митингующим не вышел.

Обстановка у здания ЦК обострялась, начались столкновения с милицией. Милиция в итоге применила оружие. Разозленная толпа пошла по городу, устраивая погромы и поджоги, переворачивая машины. Жертвами погромов стали представители нетаджикского населения (в частности, русские). Параллельно начались грабежи магазинов и складов.

13 февраля – на следующий день после начала погромов – в Душанбе были переброшены армейские подразделения, в городе был введен комендантский час. После этого беспорядки прекратились. Всего за несколько дней были убиты более 20 человек, более 500 получили ранения.

Позднее Каххор Махкамов, возглавлявший республику, заявил, что к организации беспорядков была причастна оппозиция (по выражению бывшего партийного функционера - "люди, которые стремились к власти"). Из его объяснений следовало, что оппозиция хотела дестабилизировать обстановку и для этого якобы даже заручилась "поддержкой высокопоставленных представителей КГБ". Высказывалась и противоположная версия, в которой также фигурировали представители КГБ: из нее следовало, что беспорядки были устроены местной властью (с помощью представителей спецслужб), пытавшейся таким образом создать повод для подавления оппозиционных движений.

Кахар Махкамов. Фотография Владимира Федоренко / РИА Новости

После февральских событий первый секретарь ЦК компартии Таджикистана Кахар Махкамов подал в отставку. На деле, правда, увольняться ему не пришлось: пленум ЦК отставку не принял. Позднее Махкамов ненадолго занял созданный в республике пост президента – в этой должности он пробыл до конца августа 1991 года.

Отставку главы республики в итоге спровоцировало его поведение во время августовского путча в Москве. Глава республики тогда не внял просьбам оппозиционеров осудить ГКЧП и занял выжидательную позицию. В сложившейся ситуации он поступил примерно так же, как и большинство руководителей советских республик. Однако оппозиция использовала как повод для того, чтоб обвинить президента в поддержке ГКЧП и потребовать его отставки. 31 августа Махкамов оставил свой пост.

Вскоре после его отставки – 9 сентября 1991 года – Таджикистан официально объявил о независимости. Позднее, вместе с большинством бывших советских республик, он вошел в состав Содружества независимых государств.    

Объявив о независимости раньше других, Литва обрекла себя на то, чтобы стать объектом давления со стороны советской системы. Пример литовцев, вместе с тем, продемонстрировал и внутри Союза, и за рубежом слабость советской власти. Отказавшись отпускать непокорную республику, Союз при этом не смог вернуть над ней контроль. Запала у советского руководства хватило лишь на то, чтобы в течение некоторого времени поддерживать режим двоевластия, давить на Литву экономическими санкциями и провести серию вооруженных акций, которые напоминали скорее провокации, нежели попытки вернуть республику силой.

Желающих добиться независимости Литвы, или, по крайней мере, большей самостоятельности, объединил "Саюдис" (в переводе с литовского – "Движение"). Он был не единственным подобным движением: еще в конце 1970-х годов, к примеру, была создана "Лига свободы Литвы" - ее активисты, в частности, агитировали против прохождения службы в "оккупационной армии". Однако именно "Саюдис" оказался самым успешным такого рода проектом.

Витаутас Ландсбергис. Фото Мариуса Баранаускаса / РИА Новости.

Инициативная группа, с которой начался "Саюдис", была создана в июне 1988 года на собрании, состоявшемся в Академии наук Литвы. В группу вошли 35 человек – деятели культуры, ученые, журналисты. В их числе оказались актер Регимантас Адомайтис, поэт Юстинас Марцинкявичюс, экономист Казимера Прунскене (позднее – глава правительства Литвы), писатель Витаутас Петкявичюс, музыковед Витаутас Ландсбергис (позднее – председатель Верховного совета Литвы). Спустя несколько месяцев состоялся учредительный съезд "Саюдиса", а весной 1989 года движение было официально зарегистрировано.

Изначально "Саюдис" именовался «Литовским движением за перестройку". Участники требовали демократизации и повышения экономической самостоятельности республики. Установка на восстановление независимости Литвы была принята в начале 1989 года.

При этом, как писал позднее Витаутас Петкявичюс, активисты все равно опасались, что власти их терпеть не станут. "Несмотря на эту раскованность, - вспоминал он, - в отношениях между членами группы все еще сохранялись напряженность, неуверенность и страх. В глазах любого можно было прочесть немой вопрос: сколько еще будет продолжаться вся эта музыка? Заметут или нет? Мы постоянно меняли места своих собраний, прятались в разваливающемся Дворце пионеров.

- Зачем это нужно? - спрашивал я каждый раз, так как часто меня выбирали председательствовать.

- Нас могут подслушивать. Нас могут выдать.

- Любезный, кто нас выдаст? Кому? Ведь все легально.

- Не строй из себя наивного...".

Альгирдас Бразаускас. Фото Мариуса Баранаускаса / РИА Новости

На движение, впрочем, можно было взглянуть и с другой стороны. Половина инициативной группы была коммунистами. С реформаторским крылом Компартии Литвы "Саюдис" уживался и даже сотрудничал. Первый секретарь ЦК партии республики Альгирдас Бразаускас занял пост вице-премьера в правительстве независимой Литвы.

Развивая эту тему, критики "Саюдиса" (в том числе и его бывшие активисты, по каким-то причинам разочаровавшиеся в движении) заявляли, что в его рядах были агенты КГБ. Витаутас Петкявичюс в своей книге "Корабль дураков" (в которой он вылил на бывших соратников довольно много грязи) утверждал, что агентов было более чем достаточно. "Нами руководили и дирижировали определенные люди из КГБ, - уверял он. - Каждый из членов инициативной группы работал только на себя или своих шефов".

По сей день живы конспирологические теории, что некие силы в советском руководстве либо использовали "Саюдис" как провокаторов, чтобы иметь повод применить к Литве жесткие меры в назидание прочим республикам, либо, не имея возможности остановить распад Союза, решили его возглавить.

На выборах в Верховный совет Литвы в начале 1990 года кандидаты от "Саюдиса" получили большинство мест. 11 марта, когда ВС нового созыва приступил к работе, они приняли Декларацию о восстановлении независимости республики. В соответствии с документом, Литовская ССР переименовывалась в Литовскую республику, действие советской конституции на ее территории прекращалось. В Литве было создано правительство во главе с Казимерой Прунскене, началось создание собственных силовых структур.

При этом советские силовые структуры (воинские части, органы КГБ и МВД на территории Литвы) продолжали существовать. Под контролем центра остались также предприятия союзного значения, ряд объектов энергетики и инфраструктуры.

Формально дальнейшие действия советской власти обосновывались установками союзных органов власти, принятыми в марте. Съезд народных депутатов СССР объявил, что декларация ВС Литвы недействительна, правительство заявило, что объекты союзного подчинения в Литве являются собственностью СССР, президент издал указ "О дополнительных мерах по обеспечению прав советских граждан, охране суверенитета СССР на территории Литвы".

Фактически центр поддерживал режим двоевластия. Советам тех, кто призывал занять жесткую позицию и ввести в Литве прямое президентское правление, руководство СССР - в лице Михаила Горбачева - не последовало.

На Литву пытались воздействовать на республику экономическими санкциями. В апреле 1990 года была прекращена подача сырья на нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяй, поставки газа в Литву были сильно урезаны. Прекратились поставки материалов для ряда промышленных предприятий республики.

Литовским властям пришлось спешно договариваться с предприятиями, находящимися на территории СССР, о прямых поставках. Но полностью негативный эффект от блокады они компенсировать не смогли. Перебои с поставками привели к дефициту потребительских товаров и росту цен (что усиливало недовольство населения и укрепляло позиции той его части, которая поддерживала советскую власть). Когда в начале января 1991 года правительство объявило о существенном повышении цен на продукты питания, это вызвало волну протеста. На некоторых предприятиях Вильнюса начались забастовки, в центре столицы стали собираться протестующие. Группа людей попыталась прорваться в здание Верховного совета.

На этом фоне власти согласились пойти на уступки. Решение о повышении цен было отменено, правительство во главе с Прунскене ушло в отставку. Однако протестов это не остановило. Митингующие требовали роспуска Верховного совета и скандировали лозунги в поддержку СССР. Местные коммунисты объявили о создании "Комитета национального спасения".

Десантники на улицах города Вильнюса 11-12 января 1991 года. Фото: Узолявичюс/ РИА Новости/

В Москве, которая могла использовать дестабилизацию обстановки как фон для силового сценария, возможность применения силы в Литве уже обсуждалась. В конце декабря 1990 года, как вспоминал позднее председатель КГБ Владимир Крючков, на совещании у Горбачева было решено применить против прибалтийских сепаратистов силу. Однако впоследствии президент СССР "сдал назад".

10 января Горбачев потребовал от литовских властей восстановить действие Конституции СССР, "отменить принятые антиконституционные акты" и вообще фактически отказаться от независимости. После того как требования выполнены не были, Горбачев, как отмечает Крючков, "дал указание применить силу и направить в Вильнюс небольшую группу спецподразделения 'Альфа', которая должна была действовать в зависимости от обстановки совместно с подразделениями МО и МВД СССР".

Для захвата ряда объектов в Вильнюсе были задействованы десантные подразделения: в течение 11-12 января советские десантники заняли департамент охраны края (министерство обороны Литвы), Дом печати, где располагались редакции многих газет, вильнюсский телефонный узел, общежитие в пригороде столицы, где размещались бойцы литовского ОМОНа. До масштабных столкновений между сторонниками независимости Литвы и теми, кто поддерживал СССР, дело, впрочем, не доходило.

В ночь на 13 января десантники и бойцы "Альфы", переброшенные в Вильнюс, при поддержке бронетехники были посланы на захват еще нескольких объектов: комитета по телевидению и радиовещанию, радиопередающего центра и телебашни. В отчете сотрудников "Альфы", опубликованном позднее, отмечалось, что перед ними была поставлена задача "по деблокированию ряда объектов, прекращению вещания провокационных и подстрекательских теле- и радиопередач и взятию этих объектов под охрану".

Два из трех объектов «Альфа» заняла без особого труда. Вокруг третьего – телебашни – к тому времени уже собрались несколько тысяч человек, пришедших, чтобы ее защитить.

"Альфа" и десантники пошли на штурм. В столкновениях погибли 15 человек (включая одного из бойцов "Альфы"), многие были ранены. Башня в итоге была захвачена, оборудование, позволяющее вести трансляции, было выведено из строя.

В Вильнюсе в ту ночь ожидали и атаки советских войск на Верховный совет, возле которого также собрались сторонники независимости Литвы. Однако штурма не произошло.

Позднее в связи с событиями 13 января власти Литвы завели уголовное дело. Два десятка подозреваемых (граждане России и Белоруссии) были объявлены в розыск, несколько человек (бывших функционеров компартии Литвы, которые, как выяснило следствие, были причастны к упомянутому "Комитету национального спасения") осуждены. В самой "Альфе" уверяли, что боевых патронов в ту ночь не применяли. Ветераны спецподразделения, пытаясь оправдать его действия в Вильнюсе, тиражировали версию, согласно которой люди были якобы убиты литовскими снайперами, которые якобы находились на башне и соседних зданиях и стреляли по толпе.

Применив силу, советская власть не добилась успеха в противостоянии с Литвой. Скорее, наоборот. События 13 января вызвали осуждение за рубежом и в ряде советских республик. Помимо прочего, они способствовали активизации сторонников независимости в соседней Латвии (в Риге даже стали возводить баррикады, опасаясь повторения вильнюсского сценария).

Горбачева критиковали за рубежом, в самом СССР его осуждали как поборники демократии (за то, что силовые акции в Вильнюсе были проведены как минимум с его ведома), так и сторонники "сильной руки" (за то, что процесс "наведения порядка" в Литве не был доведен до конца).

В самой Литве вскоре после вильнюсских событий состоялся референдум, на котором за независимость республики высказались около 90 процентов граждан. Давление на республику со стороны советской власти продолжалось еще некоторое время (так, весной-летом 1991 года произошла серия нападений на таможенные посты Литвы, в которых участвовали отряды советского ОМОНа). Противостояние продолжалось до сентября 1991 года, когда (это произошло вскоре после неудавшегося августовского путча) независимость Литвы, а также Латвии и Эстонии, была признана Советским Союзом. Вывод советских войск из Прибалтики завершился несколько лет спустя.    

Процесс выхода Латвии из Советского Союза в конце 1980-х – начале 1990-х годов развивался в общем контексте восстановления независимости Прибалтики. Литовский "Саюдис", народные фронты Латвии и Эстонии поддерживали друг друга в противостоянии с советской властью, проводили совместные съезды (Балтийские ассамблеи), а в августе 1989 года организовали акцию "Балтийский путь", в которой приняли участие более миллиона человек (участники тогда выстроились живой цепью, соединив Таллин, Ригу и Вильнюс).

Существенное влияние на происходящее в Латвии оказали события в соседней Литве, первой среди советских республик объявившей о независимости. Народный фронт Латвии в то время планировал постепенный переход к независимости, однако, вдохновившись опытом соседей, стал действовать быстрее и решительнее. Силовое "наведение порядка" в Латвии стало бы, вероятно, даже более кровавым, чем в Литве, и Горбачев оказался к этому не готов.

В рядах Народного фронта присутствовали радикальные силы, которые, например, добились того, что сотни тысяч жителей республики (главным образом русскоязычные) были объявлены "негражданами". Среди них оказались и некоторые бывшие борцы за независимость.

Рига. Более 100 тысяч демонстрантов протестуют против применения военной силы в Литве. Фото Дмитрия Соколова /Фотохроника ТАСС/.

Народный фронт Латвии возник на волне гражданской активности, затронувшей широкий спектр тем – от экологии до истории. Примером такой активности стала кампания против строительства Даугавпилсской ГЭС. Работы по строительству станции начались еще в конце 1970-х годов, и к середине 1980-х годов значительная их часть была выполнена. Однако в 1986 году журналист Дайнис Иванс в своей статье в газете Literatura un Maksla ("Литература и искусство") призвал остановить строительство, чтобы не допустить затопления заповедной долины реки и сохранить присутствовавшие там редкие виды растений и животных. Призыв прекратить строительство нашел немало сторонников. Начался сбор подписей за отказ от проекта (всего таких подписей было собрано более 30 тысяч). "Материал долго мариновали, а когда наконец напечатали, - вспоминает Иванс об упомянутой статье, - моя квартира как-то вдруг превратилась в некий штаб революции. И я моментально оказался в гуще всего, что происходило". В итоге летом 1987 года союзный центр согласился прекратить строительство. А Иванс вскоре стал основателем и лидером Народного фронта.

Другой формой активности стали так называемые "календарные" митинги. Серия таких выступлений прошла в 1987 году.

Митинги были приурочены к годовщине депортации латышей, состоявшейся в 1941 году, к годовщине подписания пакта Молотова-Риббентропа. Акция состоялась и по случаю годовщины создания независимой Латвийской республики в 1918 году.

Формирование Народного фронта началось летом 1988 года. Он объединил группы с различными взглядами (как коммунистов-реформаторов, так и противников коммунизма) под лозунгами демократизации и суверенитета Латвии (изначально доминирующей позицией в НФЛ было именно стремление к суверенитету, большей самостоятельности в составе Союза, а не к полному отделению от СССР). К моменту учредительного съезда НФЛ, который прошел в октябре 1988 года, группы поддержки этого движения насчитывали более 100 тысяч человек.

Выборы в Верховный совет Латвийской ССР состоялись весной 1990 года, спустя неделю после того, как Верховный совет Литвы, где большинство получили сторонники "Саюдиса", объявил о независимости республики.

Народный фронт Латвии получил в парламенте 131 мандат из 160. Очевидно было, что события будут развиваться по сценарию, похожему на литовский.

Однако по поводу того, как именно следует восстановить независимость республики, разгорелись споры.

Еще весной 1989 года радикально настроенные национальные движения (имевшие сторонников и в рядах НФЛ) начали формирование так называемых "гражданских комитетов" и регистрации "граждан Латвийской республики" (тех, кто проживал в Латвии на 17 июня 1940 года, то есть до ее вхождения в состав СССР) и их потомков . Идея состояла в том, чтобы восстановить независимость Латвии, не прибегая при этом к помощи Верховного совета, который националисты считали частью оккупационной власти. Вместо этого они планировали составить реестр "граждан Латвийской Республики", а затем провести Конгресс граждан, который и утвердил бы решение о ее независимости.

Руководство Народного фронта, склонявшееся к тому, чтобы провести решение о независимости через парламент, идею националистов не поддержало и выдвигать в Конгресс граждан своих представителей отказалось. С учетом влияния, которым пользовались националисты в НФЛ, перед Народным фронтом даже возникла угроза раскола. Однако перед выборами 1990 года стороны все же отказались от конфронтации, договорившись объединить усилия для победы.

Журналист Дайнис Иванс, избранный председателем правления Народного фронта Латвии. Фото С.Подлеснова / РИА Новости/

Уже после выборов споры возникли вокруг формулировок будущей декларации независимости. Умеренное крыло НФЛ считало, что достаточно будет указать, что Латвия вступает на путь независимости. Другие настаивали на немедленном выходе из СССР. Решающую роль, как отмечал позднее основатель НФЛ Дайнис Иванс, сыграл пример Литвы. "Я был в Вильнюсе 11 марта, когда там принимали Декларацию независимости, и знаю, что у них тоже было немало споров, - вспоминает он. - Был принят очень резкий документ о том, что Литва выходит из Советского Союза ‘сиюминутно’. И тогда нам стало понятно: наш мягкий вариант не пройдет – народ его просто не поймет...".

Декларация о независимости Латвии была принята 3 мая 1990 года. За нее проголосовали 138 из 160 депутатов, включая небольшую группу парламентариев, не входивших в состав фракции НФЛ.

Спустя несколько дней было сформировано новое правительство. Пост премьера занял заместитель председателя Народного фронта Ивар Годманис.

Как и в Литве, в Латвии на некоторое время установилось двоевластие. Начали создаваться властные структуры независимой Латвии, при этом советские органы управления продолжали действовать. В МВД большинство милиционеров согласились подчиняться новому руководству, но рижский ОМОН сохранил лояльность Советскому Союзу. Похожая ситуация возникла в прокуратуре, где основная часть сотрудников перешла на сторону новой власти, а меньшая часть заявила, что будет считаться лишь с советскими законами и советской властью.

Сторонники СССР в Латвии призывали Горбачева ввести в республике прямое президентское правление (с подобными лозунгами в Латвии, как и в соседней Литве, выступал "Комитет общественного спасения"). Фактически это подразумевало применение силы против сторонников независимости. В Москве, однако, колебались.

В конце декабря 1990 года, как вспоминал позднее председатель КГБ Владимир Крючков, на совещании у Горбачева "было принято решение применить силу против действий экстремистов в Латвии и Литве, пытавшихся явочным порядком сменить общественный строй, покончить с советской властью и выйти из Союза". Однако затем Горбачев решил отложить решение этого вопроса.

В итоге, впрочем, на силовую акцию Москва все же решилась. Начать было решено с Вильнюса – в город были введены советские десантные войска и бойцы спецподразделения "Альфа". Им удалось без особых сложностей захватить ряд объектов (включая здание литовского министерства обороны), однако следующим в списке оказался телецентр, который окружали сторонники независимости республики, пришедшие, чтобы его защитить. Состоялся штурм, в результате которого погибли 16 человек (в том числе один спецназовец), сотни людей были ранены.

Власти Латвии, осознавая, что им угрожает нечто подобное (рижский ОМОН, противостоявший в латвийской столице сторонникам независимости, активизировался еще в начале января, заняв здание Дома печати и телефонный узел), отреагировали быстро. В ночь на 13 января - спустя несколько часов после событий в Вильнюсе – лидер НФЛ Дайнис Иванс выступил по радио. Он призвал сограждан выйти на улицы для защиты свободы и демократии.

Рига, 14 января 1991. Баррикады в центре города. Фото Дмитрия Соколова /ИТАР-ТАСС/

На призыв откликнулись сотни тысяч людей. Когда они стали собираться, возникла идея о строительстве баррикад. Основными объектами, которые требовалось защитить, стали здания Верховного совета и правительства, латвийского телевидения и радио. Баррикады решено было также соорудить возле городских мостов.

Утром в столицу начали стягиваться грузовики, строительная и сельскохозяйственная техника для блокирования улиц, доставлялись строительные материалы, бревна, бетонные блоки. К утру 14 января баррикады были построены. Охранявшие их люди в основном не были вооружены (наиболее важные участки были усилены вооруженными милиционерами).

Баррикады были скорее символом сопротивления, чем серьезную преграду для войск. Однако, как и в случае с теми, кто позднее защищал Белый дом в Москве, этот символ сыграл свою роль.

Масштабной операции против защитников баррикад советские власти проводить не стали. В последовавшие дни произошла серия локальных атак, в которых участвовали бойцы ОМОНа. Первой жертвой стал шофер министерства транспорта, который был застрелен при нападении омоновцев на баррикаду возле одного из рижских мостов. Наиболее серьезной стала атака ОМОНа на министерство внутренних дел Латвии. При штурме были убиты двое милиционеров, кроме того, случайными жертвами перестрелки у здания МВД стали двое операторов из группы кинорежиссера Юриса Подниекса и один подросток. Позднее утверждалось, что возле МВД в тот день находилась еще одна группа вооруженных людей, которая вела огонь по зданию (высказывались предположения, что в Риге в тот день находились бойцы "Альфы").

Вскоре атаки омоновцев прекратились. К концу января большинство защитников баррикад разошлись по домам.

Противники независимости Латвии позднее еще пытались оказывать давление на республику, но серьезных попыток вернуть ее под контроль СССР уже не было.

Так, весной-летом 1991 года произошла серия нападений на таможенные посты Латвии (а также соседней Литвы). В них участвовали бойцы рижского и вильнюсского отрядов ОМОНа. Нападавшие сжигали посты, а таможенников избивали.

Окончательно противостояние между союзным центром и Латвией было прекращено после провала августовского путча. В сентябре независимость республики была официально признана руководством СССР.    

В результате конфронтация Эстонии с союзным центром была не столь сильной, как у Литвы и Латвии. Республика избежала силовой операции наподобие тех, что были организованы советской властью в Вильнюсе и Риге. Нечто подобное произошло в Таллине уже августе 1991 года, когда советские десантники захватили здание телебашни. Впрочем, закончилось все довольно быстро, до серьезных столкновений дело не дошло.

На торжественной церемонии поднятия эстонского национального флага в День независимости Эстонии 24 февраля 1989 года. Фото: В.Мааск / РИА Новости

Созданию Народного фронта Эстонии предшествовало появление общественных движений (поначалу – немногочисленных), занимавшихся вопросами истории, экологии и культуры. Так, в 1986 году несколько десятков человек основали Общество охраны памятников (позднее оно трансформировалось в политическое движение, выступавшее за независимость Эстонии). Весна 1987 года была отмечена кампанией против добычи фосфоритов на северо-востоке страны (противники проекта утверждали, что он приведет к нарушению водоснабжения в регионе). Начался сбор подписей за прекращение разработок. Кампанию поддержали студенты Тартуского университета, которые 1 мая вышли на демонстрацию протеста. В итоге власти решили уступить, добыча фосфоритов была остановлена.

В августе того же года в Эстонии была создана группа по обнародованию материалов пакта Молотова-Риббентропа. К пакту большое внимание было привлечено и в других странах Балтии. Сторонники независимости развивали эту тему, доказывая необоснованность пребывания прибалтийских республик в составе СССР, подчеркивая, что присоединение этих республик не было добровольным, а стало результатом кулуарной сделки, за которой последовала оккупация прибалтийских территорий.

23 августа MRP-AEG собрала в Таллине митинг, приуроченный к годовщине подписания пакта. В нем приняли участие несколько тысяч человек. Позднее группа стала организовывать демонстрации и по случаю других памятных дат. Одна из таких акций – шествие 2 февраля 1988 года в Тарту (в годовщину заключения Тартуского мира) – была жестко разогнана милицией. Многие из участников были задержаны. Однако в следующий раз, когда в центре Таллина собрались тысячи людей на митинг по случаю дня образования Эстонской республики (24 февраля), применять силу власти уже не решились. А год спустя в праздновании этой даты наряду с оппозицией приняли участие и руководители Эстонской ССР.

Середина 1988 года была отмечена манифестациями, сопровождавшимися исполнением национальных песен. Кульминацией "поющей революции" стало многотысячное мероприятие, состоявшееся в 11 сентября 1988 года на таллинском Певческом поле. В фестивале под названием "Песнь Эстонии" приняли участие около 300 тысяч человек. Перед собравшимися помимо прочего выступил лидер Общества по охране памятников Тривими Веллисте, который открыто призвал восстановить независимость Эстонии.

Народный фронт Эстонии был официально учрежден в октябре 1988 года. Его программа концентрировалась на достижении экономической самостоятельности СССР (требования отделиться от Союза не выдвигались), демократизации общественной жизни. Среди прочего НФЭ выступал за создание альтернативной службы для призывников и ограничение миграции (чтобы остановить рост неэстонского населения в республике, защитив тем самым "право эстонцев оставаться полноправной основной нацией на своей исконной территории").

Как и другие подобные движения, созданные в конце 1980-х годов в СССР, Народный фронт поначалу позиционировал себя как сторонника перестройки. Одна из резолюций, принятых на учредительном съезде НФЭ, призывала граждан "поддерживать решительное и последовательное претворение в жизнь курса КПСС на перестройку в каждом городе и каждом районе".

Премьер-министр Эстонии Эдгар Сависаар (второй справа). Фото: Юрий Абрамочкин/ РИА Новости

По итогам выборов в Верховный совет Эстонии, прошедших в марте 1990 года, НФЭ получил возможность сформировать правительство. Пост премьер-министра занял один из лидеров Народного фронта Эдгар Сависаар.

В условиях, когда представители национально-демократического движения оказались у власти, встал вопрос о возможном объявлении независимости республики (как это произошло после выборов в Латвии и Литве). Однако в Эстонии было принято компромиссное решение: в конце марта Верховный совет утвердил постановление "О государственном статусе Эстонии". Оно объявляло советскую власть в Эстонии незаконной (с того момента, как республика была присоединена к СССР). Но при этом из документа следовало, что Эстония лишь встала на путь независимости и должна еще пройти переходный период.

Отдельным решением ВС был принят закон о государственной символике: он переименовал Эстонскую ССР в Эстонскую республику, объявил советские символы ЭССР недействительными (подтвердив при этом, что флагом Эстонии является сине-черно-белый триколор), а также утвердил эстонский язык в качестве государственного.

В Верховный Совет по итогам выборов попало и Интердвижение, объединяющее противников независимости Эстонии. Однако повлиять на действия парламента они не смогли. В этих условиях сторонники СССР решили перейти к радикальным мерам. 15 мая они устроили массовый митинг у здания Верховного совета, потребовав отмены закона о символике, а заодно отставки эстонского руководства. Один из участников акции взобрался на здание ВС и установил там красный флаг (рядом с эстонским триколором). Толпа прорвала милицейское оцепление, несколько сотен человек ворвались во внутренний двор.

Глава правительства Эстонии Эдгар Сависаар выступил по радио, обратившись к согражданам за помощью. Он сообщил, что здание парламента подверглось нападению, добавив, что "происходит попытка переворота". «Коммерсантъ» писал тогда, что такое решение (обратиться к народу вместо того, чтобы вызвать дополнительные силы милиции) было обусловлено в том числе и тем, что большинство сотрудников столичной милиции тогда составляли русские. Как пояснили корреспонденту газеты эстонские коллеги, власти в такой ситуации "народу доверяют больше".

На призыв премьера откликнулись тысячи эстонцев, которые стали прибывать к зданию Верховного совета. Сторонникам СССР пришлось покинуть площадь перед парламентом. К вечеру из внутреннего двора вышли и участники штурма. Их встретили криками "Вон из Эстонии!", столкновений при этом удалось избежать.

После того как участники штурма покинули площадь, перед собравшимися там защитниками парламента выступили представители эстонского руководства, они поблагодарили людей за поддержку. Верховный совет, а также другие правительственные здания, взяли под охрану члены "Кайтселийта" (народного ополчения).

Митинг на площади Свободы в Таллине 14 января 1991 года, посвященный трагическим событиям в Вильнюсе. Фото: В.Мааск / РИА Новости

Январь 1991 года, когда советская власть организовала силовые акции в Вильнюсе и Риге, для Эстонии обошелся без подобных потрясений. После вильнюсских событий в Прибалтику с визитом поддержки прибыла официальная делегация из РСФСР во главе с председателем российского парламента Борисом Ельциным (российское руководство к тому времени уже приняло декларацию о суверенитете и находилось в напряженных отношениях с союзными властями, отношения осложнялись и личным конфликтом между Ельциным и Горбачевым).

Визит при этом был организован не в Вильнюс и не в Ригу, где противостояние как раз обострялось, а в относительно спокойный Таллин (формальным поводом стало подписание подготовленного ранее соглашения об отношениях России и Эстонии). Туда для встречи с Ельциным прибыли и руководители Латвии и Литвы. Представители всех четырех республик выступили с заявлением, в котором подтвердили, что признают суверенитет друг друга, и выразили готовность оказывать друг другу помощь в защите суверенитета.

Выход Эстонии из СССР ускорили августовские события в Москве. По решению ГКЧП в республике было введено чрезвычайное положение, из Пскова туда были переброшены подразделения 76-й воздушно-десантной дивизии. В ответ правительство Эстонии обвинило ГКЧП в попытке переворота.

Эдгар Сависаар обратился к гражданам по радио, призвав их не выполнять решения путчистов, при этом, правда, и не провоцировать столкновения. Вечером 20 августа Верховный совет Эстонии, сославшись на то, что переворот "ставит под серьезную угрозу происходящие в СССР демократические процессы", объявил о независимости республики. Представители национально-демократического движения не исключали, что попытка восстановления независимости Эстонии будет подавлена, а им придется уйти в подполье. Глава МИДа республики Леннарт Мери, который в то время находился с визитом в Финляндии, получил указание оставаться там – чтобы при необходимости создать за границей правительство в изгнании.

Однако на силовую акцию у путчистов уже не было времени. Сам ГКЧП фактически доживал последние часы. Утром 21 августа, правда, переброшенные в Эстонию десантники, частично захватили здание таллинской телебашни. Занять им удалось только нижние этажи: сотрудники телебашни успели поднять и заблокировать лифты и запереть железные двери, ведущие к лестнице. Некоторое время здание находилось в осаде, вещание было прервано. Ситуация изменилась после того, как стало известно, что путч в Москве провалился (об этом в Эстонии узнали, в частности, из сообщения финского ТВ). К вечеру десантники покинули здание, вещание возобновилось.

В начале сентября независимость Эстонии, также как Латвии и Литвы, была официально признана советской властью.    

Для Узбекистана последние годы существования СССР были отмечены "хлопковым делом" (так обобщенно именуется целая серия уголовных дел, касавшихся злоупотреблений как в хлопковой, так и в других отраслях узбекского хозяйства). Громкие разоблачения и аресты по обвинениям в коррупции, затронувшие местное начальство, осложнили отношения между республикой и союзным центром. В рядах местной элиты кампания, затеянная тогдашним генсеком ЦК КПСС Юрием Андроповым, воспринималась как предательство.

Следователи по особо важным делам при генпрокуроре СССР Тельман Гдлян и Николай Иванов расследовали "хлопковое дело" и, разоблачив факты коррупции в высших эшелонах советской власти, стали для "демократической общественности" героями. Фото Андрея Короткова /Фотохроника ТАСС/

Узбекские власти играли по неофициальным правилам, установленным Москвой. Центр устанавливал планы поставок хлопка (зачастую сильно завышенные и не учитывающие реальной ситуации), которые затем спускались на места. Местное начальство в ответ фальсифицировало отчетность, а чтобы приписки казались убедительными – отправляло их "наверх" вместе со взятками. В Москве, принимая взятки, эту систему поддерживали. Теперь же узбекские руководители были за это публично наказаны.

Определенное недовольство "хлопковое дело" вызвало и у тех жителей республики, кто к власти не принадлежал.

Бытовало мнение, что Москва ведет себя чересчур бесцеремонно, вмешиваясь в дела Ташкента, и что кампания против коррупции приняли "антиузбекский характер".

Будущий президент Узбекистана Ислам Каримов, который в 1989 году возглавил республику в качестве первого секретаря ЦК компартии, эти настроения в какой-то степени поддержал. Хотя использовал их не как повод для конфронтации с Москвой, а, скорее, как средство для повышения своего авторитета в Узбекистане. Он, в частности, реабилитировал прежнего руководителя республики Шарафа Рашидова, который скончался (по некоторым данным - покончил с собой) на фоне расследования «хлопкового дела» и на которого посмертно была возложена вина за созданную в Узбекистане систему взяточничества и кумовства. При Каримове кампания по обличению "рашидовщины" была прекращена.

Всего по "узбекским делам" (в том числе "хлопковым") были осуждены несколько тысяч человек. Несколько фигурантов были приговорены к расстрелу, некоторые покончили с собой. Партийный и хозяйственный аппарат республики подвергся тотальной чистке. На республиканском уровне на освободившееся место Рашидова был назначен Иманджон Усманходжаев (до этого он был председателем президиума Верховного совета Узбекистана). Через несколько лет, правда, он сам был арестован по обвинениям в коррупции.

Новый глава республики Рафик Нишанов (до назначения на этот пост он, как и Усманходжиев, был председателем президиума ВС) продержался еще меньше. Его отставка, правда, уже не была связана с коррупцией. Она последовала за событиями в Ферганской области летом 1989 года – волной погромов и убийств, жертвами которых стали проживавшие там турки-месхетинцы.

Коканд, 1989. Фото: Утарбеков/РИА Новости

Согласно распространенной версии, погромы было спровоцированы серией потасовок, произошедших в конце мая. В массовых драках участвовали узбеки и таджики с одной стороны и турки – с другой. Пострадали десятки людей. В одной из драк, которая произошла в Кувасае (пригороде Ферганы) 24 мая, был убит некий Ислом Абдурахманов. На следующий день после того, как его похоронили, на центральной площади города собралась толпа узбекской молодежи. Хотя погибший и был не узбеком, а таджиком по национальности, собравшиеся, следуя призыву из толпы, что "турок надо проучить", двинулись к месту их проживания. На улице, где жили турки, произошла массовая драка, в которой использовались ножи и дубинки. В результате пострадали более 50 человек.

После этого волнения на несколько дней притихли. Однако уже в начале июня возобновились, перекинувшись на Фергану и ее пригороды - Ташлак, Коканд, Маргилан, поселок Комсомольский. Начались погромы и жестокие убийства турок.

Погромщики преследовали тех, кто пытался спастись, выискивали тех турок, которых укрыли у себя их соседи-узбеки (таких случаев, когда узбеки прятали у себя турок, было немало), пытались даже пробиться к тем, кого успели взять под защиту власти.

3 июня погромы начались в городе Маргилан, поселках Ташлак и Комсомольский. За два дня там были убиты несколько человек, более 70 были госпитализированы с различными травмами. Только в Ташлаке были сожжены более 40 домов. 4 июня толпа собралась у здания местного райкома партии, куда к тому времени были эвакуированы несколько сотен турок. Собравшиеся требовали выдать им турок, а затем направились к отделению милиции – освобождать ранее задержанную группу погромщиков. Толпа, вооруженная огнестрельным оружием и бутылками с зажигательной смесью, попыталась взять здание штурмом. Штурм продолжался около четырех часов и не увенчался успехом. 15 милиционеров (из тех, кто охранял здание) были ранены.

3 июня погромы начались в городе Маргилан, поселках Ташлак и Комсомольский. За два дня там были убиты несколько человек, более 70 были госпитализированы с различными травмами. Только в Ташлаке были сожжены более 40 домов. 4 июня толпа собралась у здания местного райкома партии, куда к тому времени были эвакуированы несколько сотен турок. Собравшиеся требовали выдать им турок, а затем направились к отделению милиции – освобождать ранее задержанную группу погромщиков. Толпа, вооруженная огнестрельным оружием и бутылками с зажигательной смесью, попыталась взять здание штурмом. Штурм продолжался около четырех часов и не увенчался успехом. 15 милиционеров (из тех, кто охранял здание) были ранены.

К 7 июня большинство турок, проживавших в Фергане и ее окрестностях, были эвакуированы (их вывезли на военный полигон). В городе был введен комендантский час. В регион к тому времени спешно перебрасывались войска, численность воинской группировки вскоре достигла 14 тысяч человек. Однако взять ситуацию под контроль военным удалось не сразу. Положение осложнялось тем, , что применять оружие солдатам не разрешалось (огонь они открывали лишь в крайнем случае). Погромщики быстро поняли, что стрелять в них не будут, а эффект от применения спецсредств (слезоточивого газа, светошумовых гранат) был ограниченным.

"Сил у нас было мало, - рассказывал один из военнослужащих о событиях в поселке Комсомольский. – Пока блокировали один дом и эвакуировали жителей, толпа прорывалась к соседнему. И творила что хотела".

К концу первой недели июня беспорядки перекинулись на Коканд. Эвакуировать оттуда турок власти к тому времени еще не успели. В Коканде события стали развиваться примерно по тому же сценарию, что и ранее в Ташлаке. Толпа потребовала выдать ей турок, укрытых в здании ГОВД. Получив отказ, собравшиеся пошли на штурм. При этом даже использовались автомашины – грузовик и автобус – которыми атакующие пытались таранить ограду (защитникам здания удалось сорвать атаку, прострелив колеса машин) . Отдельные группы погромщиков, пользуясь тем, что основные силы милиции отвлечены, продолжали грабить и жечь дома турок. Другим группам удалось захватить несколько местных промышленных предприятий (которые, впрочем, властям быстро удалось отбить).

Беспорядки пошли на спад 9-11 июня. Всего в ходе погромов, по официальным данным, были убиты около ста человек. После этих событий из Ферганской области были вывезены около 16 тысяч турок-месхетинцев. Среди тех, кто покинул регион до 1 июля, были также 1,2 тысячи крымских татар, более 800 русских, более 100 евреев.

Объяснений случившегося было впоследствии выдвинуто множество. Основных версий было две: националистическая и криминальная.

Предполагалось, в частности, что погромы изначально не были направлены именно против турок (узбекские националисты, согласно этой версии, хотели продемонстрировать свою силу, и их жертвой могли стать и другие этнические группировки). Бывший начальник областного управления КГБ оценивал произошедшее как результат противостояния преступных группировок. Как заявил отставной чекист, в Кувасае еще до погромов действовала шайка некоего Босса, состоявшая из турок-месхетинцев. Затем Босс погиб в аварии, а представители узбекских группировок решили перехватить контроль над этой территорией у оставшейся без главаря банды.

Бывший фотограф УзТАГ Борис Юсупов утверждал, что в погромах виновата "мафия", занявшаяся на волне перестройки захватом чужих домов и земель. "Страна распадалась, финансовая система оказалась на грани краха, - рассуждал он. - Деньги уже ничего не стоили. А земля и дома всегда будут в цене". Один из обитателей лагеря беженцев заявил фотографу, что главной целью "мафии" были дома зажиточных евреев. По его утверждению, "мафия" планировала использовать турок для осуществления этих погромов, однако те отказались. В отместку преступники организовали погромы в местах проживания турецкой общины.

Выдвигалась также конспирологическая версия, что погромы в Ферганской области (а также аналогичные события в Ошской области Киргизии летом 1990 года) организовали советские спецслужбы. Цель якобы заключалась в том, чтобы дестабилизировать ситуацию в среднеазиатских республиках и на этом фоне усилить влияние Москвы на этот регион.

В июне 1989 года, после волнений в Ферганской области, возглавлявший Узбекскую ССР Рафик Нишанов был снят с должности (его перевели на место главы Совета национальностей Верховного совета СССР). Освободившееся место – пока что в должности первого секретаря ЦК компартии Узбекской ССР – занял Ислам Каримов.

К тому времени в Узбекистане уже существовала своя оппозиция. Она была представлена прежде всего движением "Бирлик" ("Единство"), созданным в 1988 году (сначала - неофициально) представителями творческой и научной интеллигенции.

Декларируемые цели движения примерно соответствовали тем, что ставили перед собой "народные фронты" в других республиках бывшего СССР: укрепление позиций национального языка, достижение суверенитета Узбекистана, демократизация общественной жизни.

В конце 1988-начале 1989 года активисты "Бирлик" организовали несколько митингов, которые собрали тысячи людей и продемонстрировали, что новое движение пользуется определенной поддержкой у населения.

Официальный учредительный съезд "Бирлик" состоялся в мае 1989 года. Председателем движения был избран математик Абдуманоп Пулатов.

Митинг "Бирлик". Ташкет, площадь Ленина, 1 октября 1989 года. Фото: Владимир Родионов/РИА Новости

Политикой в конце 1980-х-начале 1990-х годов занялись также мусульманские организации. Ислам в Узбекистане даже в советские времена имел определенное влияние, а в условиях либерализации, которую принесла перестройка, это влияние стало возрастать. Еще в 1940-е годы в Ташкенте было создано Среднеазиатское духовное управление мусульман. Вопреки антирелигиозным установкам, которых придерживалась советская власть, там были сохранены некоторые мечети, действовало даже медресе. Наряду с официальными мечетями в Узбекистане во времена СССР действовало множество неофициальных (только в Андижанской области их, по некоторых данным, было более 180).

В начале 90-х годов в Узбекистане была создана Исламская партия возрождения (хотя регистрации она и не получила и впоследствии объявила о переходе на нелегальное положение). Примерно в то же время в некоторых регионах появились фундаменталистские объединения под названием "Адолат" ("Справедливость"). Они объявили, что будут следить за соблюдением законов шариата. В эти группы входили как представители духовенства, так и бывшие десантники. Отряды численностью до 200 человек были созданы в Наманганской, Андижанской и Ферганской области. Фактически они взяли на себя роль дружинников (на что, правда, их никто не уполномочил): патрулировали улицы и рынки, задерживали лиц, которые показались им подозрительными, а также боролись с "аморалкой" и пьянством.

Все это продолжалось до конца 1991 года, когда активисты "Адолат" захватили здание обкома компартии в Наманганской области и предъявили ультиматум властям (среди требований было создание в Узбекистане исламского государства). За этим последовал разгром "дружинников".

Десятки активистов были арестованы, некоторые отправлены за решетку. Параллельно власти занялись и Исламской партией возрождения. Был принят закон, запрещающий деятельность религиозных партий в Узбекистане. В итоге в 1992-1993 годы и "Адолат", и ИПВ фактически прекратили свое существование.

Ислам Каримов. Фото: Ильясов / РИА Новости

Придя к власти, Каримов не стал сразу же устраивать тотальную "зачистку" политического поля (время для этого пришло позже). Сначала он пошел на контакт с умеренной частью оппозиции. Уже осенью 1989 года, вскоре после назначения Каримова первым секретарем ЦК, ташкентский обком компартии провел встречу с представителями "Бирлик", а также других организаций – Интерсоюза и Демократического движения Узбекистана. Позднее члены "Бирлика" - академик Тимур Валиев и поэт Шуккурлы Юсупов – были даже включены в президентский совет Каримова. А в 1990 году, когда "Бирлик" раскололся на радикальную и умеренную части (последняя отделилась в качестве движения "Эрк", то есть "Свобода", во главе с Мухаммадом Салихом), власти пошли навстречу новой организации. "Эрк" быстро получила официальную регистрацию (позднее – официально стала политической партией) и возможность издавать собственную газету, власти даже предоставили ей помещения для работы.

Дружба с оппозицией, впрочем, продлилась недолго. Власть переняла у своих оппонентов ключевые лозунги, касающиеся национального возрождения (суверенитет, укрепление статуса узбекского языка), и вместе с тем способствовала расколу в их рядах. Что касается лидера "Эрк" Мухаммада Салиха, то ему была отведена роль конкурента Ислама Каримова на президентских выборах, состоявшихся в конце 1991 года. Административный ресурс гарантировал победу Каримову, но формально он победил в соревновании с более или менее сильным соперником (о легитимации которого будущий победитель позаботился заранее).

После выборов оппозиция Каримову оказалась уже не нужна, что и определило ее дальнейшую судьбу – разгром в течение ближайших нескольких лет.

Выборы, на которых Каримов, по официальным данным, получил 85 процентов голосов, состоялись в самом конце 1991 года - 29 декабря. За несколько дней до этого Узбекистан окончательно вышел из состава СССР и вступил в Содружество независимых государств.